Омар Хайям о Боге и религии
Ищешь Бога ты всюду и ночью, и днём,
Ищешь ты вне себя, слеп в мечтаньях о Нём.
Бог тебе говорит на наречиях разных:
«Ищешь где и кого? Я — в тебе же самом!»
Безгрешный есть ли человек? Скажи!
Нам без греха прожить ли век? Скажи!
За зло спеша карать нас злом, Скажи:
Святее нас Ты в чём, Скажи!
Бог есть, и всё есть Бог! Вот средоточье знанья,
Почерпнутого мной из Книги мирозданья.
Сиянье Истины увидел сердцем я,
И мрак безбожия сгорел до основанья.
Бушуют в келиях, мечетях и церквах,
Надежда в рай войти и перед адом страх.
Лишь у того в душе, кто понял тайну мира,
Сок этих сорных трав весь высох и зачах.
В божий храм не пускайте меня на порог.
Я — безбожник. Таким сотворил меня бог.
Я подобен блуднице, чья вера — порок.
Рады б грешники в рай — да не знают дорог.
В свой час горит на небе лучистых звёзд венец,
Восходит и заходит и меркнет наконец.
За пазухой у неба, в карманах у земли
Запас рождений новых… Ведь вечно жив Творец.
В теснине окажусь — Ты в тот же миг узришь,
Вслепую забреду в глухой тупик — узришь,
В беде отчаянный безмолвный крик — услышишь,
А если я лукав, в мольбе двулик, — узришь.
Веселясь беззаботно, греша без конца,
Не теряю надежды на милость творца.
Снова, пьяный мертвецки, лежу под забором.
Лягу в землю — создатель простит мертвеца!
Вместо розы — колючка сухая сойдёт.
Чёрный ад — вместо светлого рая сойдёт.
Если нет под рукою муллы и мечети —
Поп сгодится и вера чужая сойдёт!
Вы, злодейству которых не видно конца,
В Судный день не надейтесь на милость Творца!
Бог, простивший не сделавших доброго дела,
Не простит сотворившего зло подлеца!
Грех Хайям совершил и совсем занемог,
Пребывает в плену бесполезных тревог,
Верь, господь потому и грехи позволяет,
Чтоб потом нас простить он по-божески мог.
Дверь насущного хлеба мне, боже, открой:
Пусть не подлый подаст — сам дай щедрой рукой.
Напои меня так, чтобы был я без памяти,
Потому и заботы не знал никакой.
Доколе будешь нас корить, ханжа ты скверный,
За то, что к кабаку горим любовью верной?
Нас радуют вино и милая, а ты
Опутан чётками и ложью лицемерной.
Душой ты безбожник с Писаньем в руке,
Хоть вызубрил буковки в каждой строке.
Без толку ты оземь башкой ударяешь,
Ударь лучше оземь всем тем, что в башке!
Если бог не услышит меня в вышине —
Я молитвы свои обращу к сатане.
Если богу желанья мои неугодны —
Значит, дьявол внушает желания мне!
Если мельницу, баню, роскошный дворец
Получает в подарок дурак и подлец,
А достойный идёт в кабалу из-за хлеба —
Мне плевать на твою справедливость, творец!
Если пост я нарушу для плотских утех —
Не подумай, что я нечестивее всех.
Просто постные дни — словно чёрные ночи,
А ночами грешить, как известно, не грех!
Есть много вер, и все несхожи,
Что значит — ересь, грех, ислам?
Любовь к Тебе я выбрал, Боже!
Всё прочее — ничтожный хлам!
Изваял эту чашу искусный резец
Не затем, чтоб разбил её пьяный глупец.
Сколько светлых голов и прекрасных сердец
Между тем разбивает напрасно творец!
Ко мне ворвался ты, как ураган, господь,
И опрокинул мне с вином стакан, господь!
Я пьянству предаюсь, а ты творишь бесчинства?
Гром разрази меня, коль ты не пьян, господь!
Когда б я отравил весь мир своею скверной —
Надеюсь, ты б меня простил, о милосердный!
Но ты ведь обещал в нужде мне руку дать:
Не жди, чтоб сделалась нужда моя безмерной.
Когда ты для меня слепил из глины плоть,
Ты знал, что мне страстей своих не побороть;
Не ты ль тому виной, что жизнь моя греховна?
Скажи, за что же мне гореть в аду, господь?
Кто на свете не мечен грехами, скажи?
Мы безгрешны ли, господи, сами, скажи?
Зло свершу — ты мне злом воздаёшь неизменно, —
Значит, разницы нет между нами, скажи!
Кто не грешит? Ведь жизнь красна грехом.
Быть может, Бог меня за грех накажет?
За зло моё воздаст небесным злом?
Он сходство лишь Своё со мной докажет!
Лепящий черепа таинственный гончар
Особый проявил к сему искусству дар:
На скатерть бытия он опрокинул чашу
И в ней пылающий зажёг страстей пожар.
Ловушки, ямы на моём пути –
Их бог расставил и велел идти.
И всё предвидел. И меня оставил.
И судит! Тот, кто не хотел спасти!
Лучше пить и прекрасную чувствовать плоть,
Чем сухим языком о блаженстве молоть.
Если пьющим и любящим ад уготован, —
То скажи, кто же рай твой оценит, Господь?
Любовь — роковая беда, но беда — по воле Аллаха.
Что ж вы порицаете то, что всегда — по воле Аллаха.
Возникла и зла и добра череда — по воле Аллаха.
За что же нам громы и пламя Суда — по воле Аллаха?
Мгновеньями Он виден, чаще скрыт.
За нашей жизнью пристально следит.
Бог нашей драмой коротает вечность!
Сам сочиняет, ставит и глядит.
Мы — послушные куклы в руках у Творца!
Это сказано мною не ради словца.
Нас по сцене Всевышний на ниточках водит
И пихает в сундук, доводя до конца.
На свете можно ли безгрешного найти?
Нам всем заказаны безгрешные пути.
Мы худо действуем, а Ты нас злом караешь,
Меж нами и Тобой различья нет почти.
Наполнил зёрнами бессмертный Ловчий сети,
И дичь попала в них, польстясь на зерна эти.
Назвал он эту дичь людьми и на неё
Взвалил вину за зло, что сам творит на свете.
Неправ, кто думает, что Бог неумолим.
Нет, к нам он милосерд, хотя мы и грешим.
Ты в кабаке умри сегодня от горячки, —
Сей грех он через год простит костям твоим.
Неразумные люди с начала веков
Вместо истины тешились радугой слов;
Хоть пришли им на помощь Иисус с Муххамедом,
Не проникли они в сокровенность основ.
Несовместимых мы порой полны желаний —
В одной руке бокал, другая на Коране…
Вот так мы и живём под небом голубым —
Полубезбожники и полумусульмане!
Неужто б я возвёл хулу на божество!
Здесь не было сердец вернее моего.
Но если даже я дошёл до богохульства, —
Нет мусульманина! Нигде! Ни одного!
О ты, чьей волей в глину помещён
Разумный дух, что после совращён
В раю был змием, — наши все грехи
Ты нам прости и нами будь прощён.
Обещают нам гурий прекрасных в раю,
Но прекраснее та, с кем сегодня я пью.
Издалёка лишь бой барабанный приятен, —
Дайте здесь, а посулы я вам подарю.
Отчего Всемогущий Творец наших тел
Даровать нам бессмертия не захотел?
Если мы совершенны — зачем умираем?
Если несовершенны — то кто бракодел?
Пощади меня, боже, избавь от оков!
Их достойны святые — а я не таков.
Я подлец — если ты не жесток с подлецами.
Я глупец — если жалуешь ты дураков.
Раз божьи и мои желания несходны,
Никак не могут быть мои богоугодны.
Коль воля господа блага, то от грехов
Мне не спастись, увы, — усилия бесплодны.
Раз желаньям, творец, ты предел положил,
От рожденья поступки мои предрешил,
Значит, я и грешу с твоего позволенья
И лишь в меру тобою отпущенных сил.
Разум мой не силён и не слишком глубок,
Чтобы замыслов божьих распутать клубок.
Я молюсь и Аллаха понять не пытаюсь —
Сущность бога способен понять только бог.
Согрешив, ни к чему себя адом стращать!
Стать безгрешным не надо себе обещать!
Для чего милосердному Богу безгрешник!
Грешник нужен Всевышнему, чтобы прощать!
Создал меня Ты из воды и глины.
Что ни надену я – всё тварь Твоя,
Добро ль творю иль злое – Ты единый
В ответе. Не сердись. Причем тут я?
Твердят, будто пьяницы в ад угодят.
Всё вздор! Кабы пьющих отправили в ад
Да всех женолюбов туда же им вслед,
Пустым, как ладонь, стал бы райский ваш сад.
Творений Ты — ваятель, почему
В них проглядел изъяны, не пойму.
Коль хороши, зачем их разбиваешь,
А если плохи, кто виной тому?
Те, что ищут забвения в чистом вине,
Те, что молятся богу в ночной тишине, —
Все они, как во сне, над развернутой бездной,
А единый над ними не спит в вышине!
Тихо беседовать с Тобою, Богом, о тайнах в кабачке
Лучше, чем молиться без Тебя во храме.
Ты первое и последнее Свое творение.
Если хочешь, то испепели; если хочешь, то люби меня.
Тот гончар, что слепил чаши наших голов,
Превзошёл в своём деле любых мастеров.
Над столом бытия опрокинул он чашу
И страстями наполнил её до краёв.
Ты — творец, и таким, как я есть, — я тобой сотворен.
Я в вино золотое, и в струны, и в песни влюблен.
В дни творенья таким ты создать и задумал меня.
Так за что же теперь я в геенне гореть обречен?
Ты безнадежного больного исцелишь,
Ты в самый горький час печали утолишь.
Пока я про одну поведаю занозу,
Ты двести тысяч их из сердца удалишь.
Ты всемогущ? Но если я восстану?
Всеведущ Ты? Зачем же я грешу?
И может быть, когда с колен я встану, —
Я небеса опустошу?
Ты к людям милосерд? Да нет же, непохоже!
Изгнал ты грешника из рая отчего же?
Заслуга велика ль послушного простить?
Прости ослушника, о милосердный боже!
Ты меня сотворил из земли и воды.
Ты — творец моей плоти, моей бороды.
Каждый умысел мой предначертан тобою.
Что ж мне делать? Спасибо сказать за труды?
Ты наше сердце в грязный ком вложил.
Ты в рай змею коварную впустил.
И человеку — Ты же обвинитель?
Скорей проси, чтоб он тебя простил!
Ты не очень-то щедр, всемогущий Творец:
Сколько в мире тобою разбитых сердец!
Губ рубиновых, мускусных локонов сколько
Ты, как скряга, упрятал в бездонный ларец!
Ты сердце бедное мое, господь, помилуй,
И грудь, которую томит огонь постылый,
И ноги, что всегда несут меня в кабак,
И руку, что сжимать так любит кубок милый.
Ты учишь: «Верные в раю святом
Упьются лаской гурий и вином».
Какой же грех теперь в любви и пьянстве,
Коль мы, в конце концов, к тому ж придем?
Ты, Всевышний, по-моему, жаден и стар.
Ты наносишь рабу за ударом удар.
Рай — награда безгрешным за их послушание.
Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!
Хотя стройнее тополя мой стан,
Хотя и щеки — огненный тюльпан,
Но для чего художник своенравный
Ввел тень мою в свой пестрый балаган?!
Этот мастер всевышний — большой верхогляд:
Он недолго мудрит, лепит нас наугад.
Если мы хороши — он нас бьет и ломает,
Если плохи — опять же не он виноват!
Я несчастен и мерзок себе, сознаюсь.
Но не хнычу и кары небес не боюсь.
Каждый божеский день, умирая с похмелья,
Чашу полную требую, а не молюсь!
Я презираю лживых, лицемерных
Молитвенников сих, ослов примерных.
Они же, под завесой благочестья,
Торгуют верой хуже всех неверных.
Я утро каждое спешу скорей в кабак
В сопровождении товарищей-гуляк.
Коль хочешь, господи, сдружить меня с молитвой,
Мне веру подари, святой податель благ!
Я хотел и страстей не сумел побороть;
Над душою царит ненасытная плоть.
Но я верю в великую милость господню:
После смерти простит мои кости господь.